Когда сильные морозы и метели, соболь вял. День за днём уходит, а зверь сидит в гнезде. А если  выйдет,   норовит  бежать  по  валежинам,

Соболь.

640

ветровальным деревьям — по всему, что хоть на полметра от земли. Замечено: теплее ему тут бегать. Бывает, и в сугроб нырнёт, и под снегом ищет. Так и от собак спасается: в сугроб, потом вбок, пробежит изрядно, выскочит наверх — и опять в сугроб, пока не найдёт надёжного убежи­ща под корнями, в валежнике, в каменных плитах. Полёвок лесных и землероек умело на­ходит соболь под снегом, там же их обычно и ест. За белками соболь охотится не так ловко, как куница. Тут у него больше неудач, чем удач. Нападает на зайцев, глухарей, тетеревов, рябчи­ков, даже на зверей куньей породы — колонков и горностаев. Горностай спасается от соболя в сугробе, а тот его «вытаптывает», в оклад бе­рёт — кругом того места, где горностай нырнул под снег, сам ныряет, прыгает, снег утаптывает, пока не поймает «соседа». Но не всегда это ему удаётся.

К тетеревам и глухарям, спасающимся от стужи под снегом, когда их почует, соболь под­ходит осторожно, тихо переступая с ноги на ногу (но не ползком). Потом с расстояния метр-полтора прыгает на птицу. Но глухарь силён и, бывает, не метр и не два, а вёрсты, как уверяли А.А. Черкасова сибирские охотники, летит с вцепившимся в него соболем. Тут уж кто кого. Но чаще всё-таки «с позором для соболя конча­ется этот полёт».

Ест соболь и ягоды: бруснику, землянику, рябину, и кедровые орешки. Зимой разоряет кладовые бурундуков и белок. Сам запасов обыч­но не готовит.

Гон — свадьбы соболиные — летом: в июне — июле. Но странное дело — слишком долго бере­менны соболиные матки: 253—297 дней! Только следующей весной, в апреле — мае, приносят трёх-четырёх (иногда до семи) соболят. Получа­ется так потому, что оплодотворённые яйце­клетки месяцев 7—9 не развиваются, а потом вдруг за месяц-полтора, быстро нагоняя упущен­ное время, эмбрионы растут и как раз к весне созревают. Соболь-самец тут соболюшке помога­ет, приносит всякую добычу. Но семьёй живут недолго: в июле подросшие соболята уже уходят от родителей.

Куница лесная похожа на соболя. В Европе, где соболя нет, она занимает его экологическую нишу. Только зверь это больше ночной, больше любит, особенно осенью и в начале зимы, ходить верхом, с дерева на дерево — «грядой». И вер­хом, и низом пробегает куница больше, чем соболь: 6—10 км, а то и 16 км за сутки. Особен­но, если зима кормом бедная. Редкую ель про­пустит, не обследовав, спит на ней белка или нет. Белок куницы хватают прямо в гнёздах. И тут же, в их гнёздах, часто спят днём. Дупла, кото­рые повыше от земли, гнёзда аистов и сорок — временные убежища куниц. Постоянные нужны только самкам с детёнышами, а бездетные бро­дят по лесу. Охотничьи участки у них большие:

Барсук

БАРСУК И МЕДОЕД

Обыкновенный барсук из семейства куньих — зверь не только лесной: селится и в степи, и в пустыне. Лишь тундра ему не по душе. Норы роет в лесу, больше всего по оврагам, а в пустынях — в песчаных буграх. Барсучья нора — грандиозное для зверя сооружение. В ней много отнорков, входов и выходов, иные в десятках метров друг от друга. В норе — абсолютная чистота. Подстилку — сухие листья, мох, траву — барсуки выносят нередко по утрам из норы проветривать и сушить. Барсуки необщительны: близкого со­седства даже своих соплеменников, других барсуков, не терпят. Днём спят в норах, ночью промышляют личинок насекомых или их самих, лягушек, ящериц, змей, зайчат, птиц — всех, кого могут одолеть.