Медвежья семья шествует обычно так: впереди медведица, за ней муравейники, а тыл замыкает пестун. Однажды случилось так: переходила медвежья матка с малолетками и пестуном речку. Одного малыша, ухватив за загривок, перенёс через быструю воду пестун, другого сама медведица. За третьим на другую сторону реки пестун не пошёл, и мать дала ему пару увесистых шлепков. Тогда он, осознав вину, потопал за братишкой по камням через реку.

Рожает медведица медвежат зимой в берлоге (в январе — феврале) одного-двух, реже четырёх и даже порой шестерых. Крохотных совсем: с рукавичку — полкилограмма в каждом, не больше. Они слепые (до месяца), шерсть на них редкая, растут, пока в берлоге, медвежата медленно. И дрожат: холодно им. Мать и согревает сосунков, укрыв лапами, и дышит на них, чтобы им теплее было.

Постель берложную медведи готовят из мха и надранной с деревьев коры. Некоторые медведи, в местах, где не очень холодно, ложатся зимовать прямо среди молодых елей, только согнут над собой их вершинки — получится нечто вроде шалаша, в нём и спят. Но там, где зима студёная, роют яму для берлоги где-нибудь недалеко от воды, на болоте, под корнем упавшего дерева. Иные яму накрывают хворостом, ветками, мхом. У такой берлоги, как говорят, есть «небо»,

Самка бурого медведя

с медвежатами

и пойманной рыбой.

646

т. е. крыша. «Челом» берложным называют дыру в берлоге — отдушину.

Рассказывают про медведя, будто он зимой лапу сосёт. Может быть, и сосут некоторые — оттого, как думают, что кожа на подошвах линя­ет и чешется. Но, говорит А. Черкасов, не слы­шал он что-то, чтобы добывали медведей в бер­логах с обсосанными лапами: у всех они сухие, грязные ещё с осени, в пыли и с присохшей землёй.

Прежде чем лечь в берлогу, путает медведь свои следы, как заяц, петляет по бурелому, мо­ховым болотам, по воде, скачет вбок со следа и через валежины, одним словом, туда-сюда не раз пройдётся. Только тогда ляжет, успокоенный, что след хорошо запутал.

Если лето было малокормное, то некоторые, особенно худые, медведи и вовсе в берлоге не лежат, всю зиму бродят голодные. Эти шатуны, как их называют, — «смертники», до весны они погибнут. Шатуны человеку, скотине и всякому зверю опасны — даже медведю, спящему в бер­логе. Был случай: небольшой медведь-шатун раскопал берлогу медведя, который был здоровей его, загрыз и съел сонного Топтыгина.

Чем восточнее живут медведи, тем крупнее они. В Старом Свете самые большие медведи — камчатские. Но если последуем по путям древне­го расселения медведей через Берингов пролив в Америку, то найдём здесь, на Аляске и некото­рых близких к ней островах, ещё более крупных медведей. Это бурый медведь кадляк — чемпион-тяжеловес среди всех хищников на Земле (до 751 кг весом). Когда стоит этот зверь, опираясь на все четыре ноги, то в холке высота его до 130 см (у европейского медведя в среднем — 1м).

Гризли, или серый медведь, — другой подвид бурого, почти так же велик, но окрашен светлее.